Ветер с востока [СИ] - Александр Михайловский

Контрудар Вермахта на Дно был сорван окончательно и бесповоротно. С этого дня в лексикон военных всего мира вошло слово «напалм», он же «сталинский кисель».

А генерал танковых войск Ламельзен, отделавшийся лишь легким испугом и несколькими царапинами, угодил в госпиталь с нервным расстройством, и в дальнейшем ближе чем на сотню километров к Восточному фронту не приближался.

Ему еще повезло – многие из чудом выживших при этом налете солдат и офицеров вермахта испытали такой психологический шок, что никакие усилия медиков так и не смогли вылечить их. Пропаганда Геббельса трубила про ужасное бесчеловечное оружие большевиков. Но советский народ знал, что нет ничего ужасней и бесчеловечней самого фашизма, и в борьбе с ним хорошо любое оружие.

Флотилия германских эсминцев выскочила из Тромсё вечером 9-го марта, после того как в полдень того же дня патрульный Хейнкель-115С принес сообщение об обнаружении западнее острова Медвежий большого транспортного конвоя союзников. Самое главное, что капитан цур зее Пениц вынес из расшифрованной радиограммы, было то, что эскорт конвоя состоял только из легкого крейсера, нескольких эсминцев и противолодочной мелочи. Отсутствие в составе эскорта линкоров, тяжелых крейсеров или, упаси боже, авианосцев, внушало немецким морякам здоровый оптимизм. Операция «Волчья охота» мало того что могла оказаться успешной, в силу подавляющего превосходства сил кригсмарине всё должно было обойтись без особых потерь.

В то же время выход из Мурманска ударного соединения Северного флота остался незамеченным для командования Арктического флота Третьего Рейха, что впоследствии и привело к срыву операции и катастрофическим потерям для кригсмарине.

Одной из причин такой оплошности стало то, что покинув Мурманск, корабли под андреевскими стягами и флагами РККФ легли на курс норд-ост, как бы удаляясь от района предполагаемых боевых действий. И только в пять утра восьмого марта, выйдя на широту Медвежьего, соединение легло на курс вест, навстречу конвою.

Кроме того, в составе советского соединения находились профессиональные убийцы субмарин и корабли, для которых проще пареной репы было обнаружить подлодку в надводном положении.

Рано утром седьмого марта, почти сразу после выхода из Мурманска, радарами крейсера «Москва» была обнаружена находящаяся на расстоянии сорока километров, почти прямо по курсу, надводная цель небольшого водоизмещения. Никаких своих или британских надводных кораблей и подводных лодок в данный момент в районе Кольского залива не должно было находиться, поэтому цель была опознана как вражеская субмарина. Это был находящийся на позиции в надводном положении немецкий подводный минзаг U-214, выдвинутый командованием 11-й флотилии непосредственно к Мурманску для организации наблюдения и постановки минного заграждения.

Затем крейсер «Москва», сблизившись с U-214 на дистанцию в двадцать километров, обстрелял ее артиллерийским комплексом АК-130. Вероятность прямого попадания была незначительной, но нужный эффект был достигнут. Когда вокруг начали рваться снаряды, командир U-214 капитан-лейтенант цур зее Гюнтер Редер, не успев отправить радиограмму в штаб, скомандовал срочное погружение. Тем временем два советских эсминца и один лидер, получив приказ адмирала Головко, форсировав котлы, разгонялись с крейсерских пятнадцати узлов до боевых сорока. Больше субмарину U-214, для которой этот боевой поход был первым, никто и никогда не видел.

Минут через десять прилетел противолодочный вертолет Ка-27ПЛ и сбросил в месте ее погружения несколько мелких глубинных бомб, вынуждая немецкую подлодку оставаться на глубине. Потом, еще через какое-то время, подобно паровому катку, над несчастным минзагом промчались эсминцы «Гремящий», «Сокрушительный» и лидер «Ташкент», которые, ориентируясь по командам с вертолета, в два захода втоптали немецкую субмарину в глубины Баренцева моря. Сильный взрыв, произошедший после второго бомбометания, совсем не похожий на взрывы глубинных бомб, подтвердил, что с вражеской субмариной покончено.

Самолет-разведчик Хейнкель-115С, случайно обнаруживший советское соединение днем девятого марта, был сбит ракетой зенитно-ракетного комплекса «Кинжал» с «Североморска», так и не сумев что-либо передать на свою базу в Бадурфоссе из-за поставленных помех.

Напротив, немецкая флотилия эсминцев, покинувшая Тромсе вечером девятого марта, сразу после выхода на большие глубины за линией минных полей не только была обнаружена противником, но и подверглась атаке неизвестной подлодки. Сначала немецкие гидроакустики на эсминцах услышали шум приближающихся торпед. В то время как ДЭПЛ «Алроса», выставленная на позицию у Тромсе ради такого случая, уже нырнула на запредельную для местных средств обнаружения глубину, шесть торпед 53-65К, модернизированных незадолго до отправки соединения адмирала Ларионова в Сирию, на сорокапятиузловой скорости веером влетели в строй немецких эсминцев, следующих тремя кильватерными колоннами. Интервал между колоннами – миля, дистанция в колонне – пять кабельтовых. Пересекая кильватерные следы немецких эсминцев, торпеды захватили их своими ССН… Надо было видеть лица немецких сигнальщиков, когда как бы промахнувшиеся торпеды начали закладывать циркуляции, вихляя, словно полицейские овчарки, идущие по следу, и по синусоиде начали догонять свои жертвы.

Панические крики «Алярм! Алярм!» были заглушены грохотом взрывов. Следующие в правой колонне эсминцы проекта 1936А: Z-23, Z-24, Z-25, Z-26, Z-27 и Z-29, получили попадания с интервалом в несколько секунд. Ведь после того, как головки самонаведения торпед взяли след, сбросить их с хвоста было уже невозможно. А полтонны взрывчатки, причем, сработавшей не у борта, как было принято в те времена, а под днищем, не оставляли никакого шанса остаться на плаву кораблям, полное водоизмещение которых было три с половиной тысячи тонн.

Из всех кораблей этой новейшей серии уцелел только эсминец с номером Z-28, возглавлявший среднюю кильватерную колонну, поскольку он был достроен по особому проекту и, как лидер отряда эсминцев, именно на нем был размещен штаб флотилии.

Первым и самым верным решением капитана цур зее Пеница, решившего, что его флотилия атакована целой группой советских или британских подводных лодок, было решение дать команду «полный вперед» с приведением источника угрозы прямо за корму. Конечно, потеря шести эсминцев из семнадцати имеющихся в наличии ставила весь план под угрозу. Но об отмене операции «Волчья охота» не могло быть и речи.

Катера-шнельботы, обеспечивавшие вывод из базы эсминцев, рванулись туда, где должна была, по мнению их командиров, притаиться стая подводных хищниц. Но они так ничего и не обнаружили.

Пока одни катера глушили глубинными бомбами норвежскую треску, другие вылавливали из воды уцелевших моряков из экипажей потопленных эсминцев. К тому времени уже наступила ночь, до крайности осложнившая спасательные работы, и катера, еще немного покрутившись на месте катастрофы, ушли на базу. А море потом еще долго выбрасывало на берег исклеванные чайками трупы в униформе моряков кригсмарине с надетыми на них пробковыми жилетами. Из почти двух тысяч немецких моряков, числившихся в командах потопленных эсминцев, спасти удалось только двести пятьдесят два человека, из которых тридцать пять позже скончались от переохлаждения. Норвежское море в начале марта еще неласковое – десять минут в ледяной воде – и готов покойник.

Несмотря на успешную атаку, подлодка из будущего не спешила возвращаться на базу. Дождавшись, пока в прилегающих к Тромсё-фиорду водах утихнет нездоровая суета, «Алроса» снова вышла на боевую позицию. Это было сделано на случай, если хотя бы одному из немецких эсминцев все-таки удастся вырваться из расставленной западни. И хоть эти ожидания не оправдались, без добычи бывшие российские, а ныне советские подводники тоже не остались.

Впоследствии, когда стало ясно, что возвращаться некому, подводная лодка из будущего развязала на морских коммуникациях армии генерала Диттля настоящий террор. Она вернулась к причалам Ваенги только после окончания срока автономности, и при этом имея в остатке всего семь торпед. По совокупности за этот поход все члены команды ДЭПЛ «Алроса» были награждены орденами Красной звезды, а его командиру, капитану 2-го ранга Павленко было присвоено звание Героя Советского Союза.

Итак, к полудню десятого марта 1942 года конвой PQ-12 находился в точке с координатами 74 градуса северной широты и 18 градусов восточной долготы, двигаясь курсом ост, со средней скоростью в двенадцать узлов, как раз в направлении находящихся на удалении тридцати-сорока миль позиций субмарин 11-й арктической флотилии.